КУПЕРНИК Лев Абрамович (1845-1905) – адвокат и публицист.

Лев Абрамович родился в Вильне (ныне Вильнюс). Его почтенные родители дали одаренному мальчику прекрасное образование, и уже в 15 лет он стал студентом юридического факультета Киевского университета. Правда, заканчивал образование уже в Москве, как раз в пору Судебной реформы Александра II. Так что о будущем поприще долго не размышлял: при первой же возможности подал прошение и был принят присяжным поверенным при Московской судебной палате.

Увы, первое же публичное выступление в уголовном процессе закончилось скандалом, вошедшим в историю российской адвокатуры. Выслушав циничные показания убийцы четырех человек, которого ему предписали защищать, молодой присяжный заявил судьям: «Если закон позволяет обвинителю по совести отказаться от обвинения, то и я считаю себя вправе отказаться от защиты. Да свершится правосудие!». Душевный порыв молодого адвоката, понятно, вызвал много шума в судейских кругах, но не нашел поддержки у Совета присяжных. И в будущем Лев Абрамович уже никогда не отказывался от защиты назначенного ему клиента. Однако по доброй воле он не вступал в дела, если они грозили угрызениями его совести.

После участия в нашумевшем деле «Клуба червонных валетов», где он защищал одну из 45 обвиняемых и добился ее оправдания, и особенно после громкого политического процесса «нечаевцев» (экстремистски-революционной организации «Народная расправа») Куперник быстро становится популярным адвокатом. Его приглашают в самые сложные уголовные и в участившиеся политические процессы, и он неизменно добивается в них оправдания или существенного смягчения участи своих подзащитных.

1878 год. Империю сотрясает первый ритуальный процесс: в Кутаиси судят группу грузинских евреев, обвиняемых в убийстве маленькой девочки с целью употребления ее крови в пасхальную мацу… Русское общество взволновано, передовая юридическая общественность командирует для защиты Натана Цициашвили и его группы наиболее сильных своих представителей. Из Петербурга выезжает знаменитый адвокат П. Александров (добившийся оправдания Веры Засулич), а из Москвы – Лев Куперник.

Любопытно, как по-разному действовали на процессе эти два юриста. Опытный и самоуверенный Александров старался любым способом дискредитировать обвинителей, не чураясь даже издевки над прокурорами. Куперник же настаивал на наличии «закулисной силы», которая создала и раздула это дело. Он тщательно и аргументировано останавливался на беспочвенности обвинения, доказывал, что ритуальные убийства несовместимы с иудаизмом. Впоследствии его речь в Кутаиси изучалась студентами-юристами как образец судебной защиты. В итоге все обвиняемые были полностью оправданы. В Москву Лев Абрамович вернулся всероссийски известным адвокатом.

На этот период приходится и важное событие в личной жизни присяжного поверенного, он женился. А произошло это почти как в водевиле. Заместитель председателя Московского окружного суда Петр Щепкин, сын великого русского актера Михаила Щепкина, получив от адвоката князя А. Урусова в подарок фрукты, наотрез отказался их принять. Но его дочь Оленька почти насильно всунула яблоко в руку принципиального судьи. В сердцах, Щепкин вышел из дому, сказав, что он отдаст яблоко первому встречному и что обычно первым его встречает дворник. Однако у подъезда первым ему попался молодой адвокат Лев Куперник, которому Петр Михайлович и вручил злополучный фрукт, буркнув, что оно от его дочки Оленьки. Куперник вежливо осведомился, может ли он лично поблагодарить девушку. Получив разрешение, поднялся в дом и… вскоре женился на Ольге Петровне Щепкиной, пианистке, любимой ученице Николая Рубинштейна. Через год в студенческий праздник «Татьянин день» у них родилась дочка.

Увы, брак тот продлился недолго, около двух лет. Причина банальная – ревность. Молодой адвокат не был красавцем, но громадное обаяние и блеск ума делали его неотразимым, и он всегда был окружен самыми заметными московскими дамами. Приревновав мужа к известной актрисе, Ольга забрала дочку и уехала в Киев. Брак этот имел еще такое последствие, как разрыв с родными. Куперник женился по православному обряду, и родители восприняли это очень тяжело, как измену не только религиозным убеждениям, но и политическим, как уступку темным силам. Что, впрочем, не помешало принять и полюбить внучку Таню.

Вскоре и сам Куперник переезжает в Киев. Здесь, кроме множества уголовных и гражданских дел, он с блеском выступил в нескольких громких политических процессах. Особенный резонанс имела защита участников так называемого «Чигиринского заговора» (попытка революционеров-народников поднять в 1877 г. восстание крестьян Чигиринского уезда Киевской губернии), где он спас обманутых провокаторами темных крестьян. Еще больший отзвук в России получило участие в процессе «Двенадцати народовольцев». Куперник искусно опровергал юридические уловки прокурора и в конце увел обвинение от статьи, которая грозила всем двенадцати подсудимым смертной казнью. К всеобщему изумлению, суд вынес на редкость мягкий приговор: ни одной виселицы и трое оправданных. Власти были разъярены, председателя суда генерала П. Кузьмина уволили.

Не ограничиваясь адвокатской практикой, Куперник все больше проявлял активности в общественной и политической жизни Киева. Его избирают гласным городской думы, что позволяет направить Киевскому военному генерал-губернатору Черткову в разгар казней революционеров резкое письмо с требованием “пресечь вакханалию” смертных казней. После такого демарша Лев Абрамович оказался под многолетним полицейским надзором.

Тем не менее он все больше вовлекается в политику. На собственные средства издает открыто антиправительственную газету «Заря». Правда, через несколько месяцев власти ее прикрыли, а сам издатель был вынужден на несколько лет переехать в Одессу. Уже оттуда жандармы доносили в Петербург, что «присяжный поверенный Куперник нелегально посетил Лондон, где установил связи с Фондом вольной русской прессы политэмигрантов во главе со С. М. Степняком-Стравинским. Он передал этому фонду свой «Проект русской конституции», и его напечатали отдельной брошюрой без указания автора”.

Начальник заграничной агентуры Департамента полиции П. И. Рачковский в донесении директору Департамента Н. И. Петрову сообщал, что “по агентурным данным, в лице Куперника фонд сделал серьезное приобретение (…) Он намерен издавать в Лондоне либерально-демократическую газету «Земский собор» и финансировать ее. Кроме Кравченко предполагается участие Г. В. Плеханова.

В Англии была напечатана еще одна брошюра Куперника «О судебном преобразовании» - текст доклада, с которым Лев Абрамович выступил в Одесском юридическом обществе и за публикацию которого в Одессе хозяина типографии привлекли к суду. Стали обычным делом обыски в квартире Куперника. По счастью, ничего серьезного так и не нашли.

В 1896 году Куперник возвращается в Киев. Там проходят последние десять лет его жизни, насыщенные исключительно важной деятельностью и закрепившие его славу одного их крупнейших адвокатов России. В эти годы происходят события, сотрясающие империю. 1903 год. Еврейский погром в Кишиневе, организованный царской охранкой. Убито свыше 40 человек. Чтобы не обнаружилась причастность властей к погрому, суд отказал адвокатам в их требовании вызвать на допрос губернатора, начальника охранки и полицмейстера. Тогда Куперник и его помощники демонстративно ушли с процесса. Это была первая в России адвокатская забастовка.

Вскоре в Гомеле последовал новый погром. На этот раз причастность властей к его организации была еще очевиднее. Но все, что противоречило официальной версии «драки на рынке», на суде пресекалось, так что, по выражению Куперника, «процесс о погроме превращался в процессуальный погром». И опять Куперник и его адвокатская команда заявили о «невозможности при таких условиях оставаться в зале заседания, сохраняя свое личное и сословное достоинство». Заявление было опубликовано в еженедельнике «Право» и произвело сильнейшее впечатление на адвокатскую общественность.

А в народе смелого правозаступника просто боготворили. «Не было такого медвежьего угла на юге России, где не было бы известно его имя, - писал современник. Когда еврея выкидывали из деревни, он, захлебываясь, кричал: «Куперник, есть Куперник! Айда в Киев!» Если крестьянина лишали надела и пускали по миру, крестьянин сообщал жинке: «Пийду у Кыив до Куперныка, кажуть, як батька жалие нас!». Бытовало и такое выражение: «Где Бог отступится - там еще можно к Купернику пойти!».

Лебединой песней Куперника-адвоката стало его смелое выступление в защиту матросов миноносца «Прут», присоединившихся к восставшему броненосцу «Потемкин». В Севастополе по законам военного времени судили 44 бунтовщика. Куперник бросает все дела и мчится их защищать. Прокурор требует смертной казни для 22 обвиняемых. Куперник спасает 18 из них, 15 моряков оправданы, девяти назначены мелкие наказания.

В 1904 и особенно в 1905 году Лев Абрамович выступал на десятках политических процессах в течение одного месяца. В его некрологе, уже скором (1906), говорится: «…не было почти ни одного крупного политического процесса, в котором он не являлся бы защитником. Ни одного дела в военных, морских и других судах не проходило без его участия. Несмотря на свои 60 лет, он последние два года буквально провел в вагоне и на суде». При этом старый адвокат вступил в кружок политических защитников, который составляли молодые киевские адвокаты, и не уступал молодым ни в политической, ни в чисто профессиональной активности. Популярность Куперника как юриста была так велика, что на двух последних при его жизни Всероссийских съездах криминалистов в Петербурге и Киеве он единогласно избирался почетным председателем.

Получая подчас большие гонорары, он, тем не менее, едва сводил концы с концами и всю жизнь терпел материальные затруднения, так как огромное количество дел вел бесплатно, а многим подзащитным еще и помогал из своего кармана. Однажды, когда ему было особенно трудно, известный киевский миллионер Бродский предложил Льву Абрамовичу за большие деньги стать его личным юристом. Куперник ответил так: «Поступиться своим положением хотя и не великой, но самостоятельной державы, состоять при ком-нибудь, быть в распоряжении кого бы то ни было и получать за это вознаграждение? Нет!!!».

В этот период он много пишет, сотрудничает с журналом «Юридический вестник», газетами «Русские ведомости», «Киевская заря», «Юрист». В противовес свирепствующему тогда черносотенному «Киевлянину» открыл в последний год своей жизни газету «Киевские отклики». Интересную статью он написал по поводу публичной полемики небезызвестного Иоанна Кронштадтского со Львом Толстым, безоговорочно встав на сторону писателя, после чего Толстой прислал ему свое знаменитое письмо к духоборам.

К сожалению, почти не сохранились великолепные защитительные речи Куперника, так как говорил он по вдохновению, тексты своих выступлений не писал, ограничиваясь одному ему понятными набросками на любых клочках бумаги, а то и на манжетах. Кое-что дошло в записях судебных журналистов. Оратором он был блестящим, его речи искрились чисто гейневским юмором (недаром Гейне был одним из его любимых писателей), а умение допрашивать свидетелей считалось классическим. Прокуроров он часто просто уничтожал своим сарказмом. В кругу юристов постоянно цитировались остроты и крылатые слова из его судебных речей. Впрочем, пользуясь своим остроумием как оружием против всякого зла и насилия, он никогда не употреблял его для издевательства над беззащитным, это отмечают все, знавшие адвоката.